Анатолий Азаренков: «Одесса всегда славилась футболистами» Анатолий Азаренков: «Одесса всегда славилась футболистами»
Руководитель научно—методической группы ФК «Черноморец» Анатолий Азаренков является ветераном одесского футбола в нескольких ипостасях, он не только играл в футбол, но и стал тренером. В этом качестве Анатолий Александрович поработал как в Одессе, так и далеко за ее пределами, в частности в ряде арабских государств. Таким образом, глядя на то, как развивается футбол в арабском мире, он может чувствовать и свою причастность к этому, ведь Анатолий Азаренков вместе с Валерием Лобановским и многими другими нашими специалистами стоял, что называется, у самых истоков.
— Анатолий Александрович, расскажите, как начиналась ваша карьера, как вы пришли в футбол?
— Как и все мальчишки, сначала я играл в футбол на «полянке», потом попал в районный коллектив, а затем и в команду мастеров. Я вырос на Слободке, соответственно, начинал в «Дзержинце», а затем уже оказался в «Пищевике», предтече «Черноморца».
— Школу футбольной молодежи вы миновали?
— Да, я не заканчивал эту школу, вся моя подготовка проходила в юношеской команде «Дзержинца», а затем и во взрослом коллективе. Там же играли Вася Москаленко, Саша Перегудов, Саша Игрунов, Виктор Песецкий, может, не все эти ребята заиграли на уровне команды мастеров, но в целом там подобрались достаточно квалифицированные футболисты, и, нужно сказать, что чемпионат города, который проходил как весной, так и зимой, вызывал довольно высокий зрительский интерес. На этих матчах в среднем присутствовало 3—5 тысяч зрителей. Естественно, это вызывало определенные эмоции, создавало атмосферу соревнования, ведь зритель играет очень важную роль в становлении игрока. Если трибуны пустые, футболист не будет прогрессировать.
— Болели, в основном, заводчане?
— Нет, не только, туда приходили люди со всего района, в моем случае со Слободки. Как сейчас болельщики выезжают в другие города, так в то время поклонники выезжали на стадионы в других районах Одессы.
Одна «Фирма» увезла нас на Запад
— Вас заметили на одном из матчей чемпионата города?
— Да, получилось так, что мы играли в юношеской команде, и на меня обратил внимание и пригласил в свой коллектив Петр Алексеевич Ступаков, ставший таким образом моим первым тренером команды мастеров.
Впрочем, в «Пищевике» я пробыл недолго, а потом случился один довольно переломный момент. Нас уговорила одна, скажем так, «фирма» переехать большой группой людей на запад Украины, в город Нововолынск. Они посулили нам, что спрячут от армии, мы будем играть и числится шахтерами, следовательно, нас никто не призовет. В результате из Одессы туда поехало человек 12—14, в их числе кроме меня были Заболотный, Молочков, Перегудов, Песецкий и другие. Однако потом, когда пришел призывной возраст, нас, можно сказать, технично обыграли, забрав наши паспорта. Некоторые успели уехать и не отдали документы, не попав под призыв в Западной Украине, в частности, Молочков и Заболотный, а мы попали в Закарпатский военный округ. Там мы играли в луцкой команде «Волынь», это был коллектив мастеров, в котором мы до конца службы и остались.
— Как вернулись в Одессу?
— Мы играли в той же зоне класса «Б», где пребывал и «Черноморец», который тогда тренировал Анатолий Зубрицкий. На футбольных полях иногда встречались, а затем на меня, а также на Сашу Перегудова, с которым мы как—то постоянно вместе переходили из команды в команду, обратили внимание и позвали в родной коллектив. Остальные ребята остались в Луцке, некоторые возвратились в Одессу позже, как у кого получилось. Мы вернулись в 1960 году, когда закончили службу и для меня это было уже второе пришествие в «Черноморец», бывший «Пищевик».
В 1961 году мы выиграли чемпионат Украины класса «Б» и должны были сыграть переходные матчи с худшей команды республики в классе «А». Тогда эта неутешительная доля постигла донецкий «Шахтер». Однако с учетом того, что донецкий клуб завоевал Кубок СССР, было принято решение изменить регламент, оставить «Шахтер» в высшей лиге, а «Черноморец» — в классе «Б». Уже были наклеены афиши, все ждали этих матчей, царил огромный ажиотаж. Поэтому после отмены матчей было большое разочарование и у зрителей, и у игроков.
Больше был создателем
— Ваше игровое амплуа было ближе к нападающему?
— Не совсем, тогда у нас была немного другая схема, дубль—вэ — два полузащитника и два полусредних, оттянутых форварда. Я играл полусреднего, то есть был немного сзади. Потом уже с учетом модернизации игры эта схема ушла в прошлое, и я стал действовать на позиции полузащитника.
К примеру, в «Черноморце» начала 60—х был сдвоенный центр атаки — там действовали Двоенков и Фурс, как сейчас говорят, играли в затылок друг к другу. Двоенков был пробивным форвардом, а Фурс быстрым игроком, который умел достаточно хорошо выбирать позицию вблизи ворот, это был его конек. К тому же он достаточно много забивал.
На краях играли Гвазава, Соловьев, Колдаков, иногда на левый фланг тренер определял Молочкова. Я же выступал как инсайд, фактически в полузащите, а вместе со мной действовали Володя Дерябин и Леня Чеботарев.
— Система игры менялась с 3—2—5 на 4—2—4, но полузащитников по—прежнему было только двое — можно ли из этого сделать вывод о большом объеме работы, который ложился на ваши плечи?
— Тогда практиковались разные схемы, 4—3—3, 4—4—2, 3—5—2 и так далее, хотя, в общем—то, система модернизировалась немного позже. Но главное не схема, а функциональные возможности, то, что может выполнить игрок на футбольном поле, поэтому игроки расширяли свой диапазон.
На хавбеков, конечно, всегда возлагалась большая ответственность. Есть же такая английская поговорка: «Покажите ваших полузащитников, и я скажу, что у вас за команда». Именно хавбеки определяли рисунок, содержание игры. Хотя Старостин говорил, что результата достигает тот, кто хорошо играет у штрафных площадок — и у своей, и у чужой. В своей хорошо обороняется, в чужой атакует, поэтому цена нападающих была всегда несколько выше, так как именно они определяют результат. Тем не менее, содержание игры, повторюсь, определяют именно полузащитники, это конструкторы в средней части поля.
— Вы были в большей степени конструктором или разрушителем?
— Скорее созидателем, чем разрушителем. По своим игровым качествам я был больше склонен к этому.
Бобров был лоялен к тренировочному процессу
— Затем вы снова вернулись на Западную Украину…
— Это было связано с семейными проблемами. Я тогда женился, и нужно было жилье. Меня пригласили в Черновцы и сразу предоставили там квартиру.
— Одесситам тогда редко давали квартиры, этим заманивали спортсменов из других городов? — Подход был, я бы сказал, не совсем нормальный. Сегодня условия для футболистов не определяются жильем, оно, как бы, покупается клубом. А тогда это было на государственной основе, и принцип был такой — у местных есть жилье, а у приезжих нет, и им в первую очередь оно и предоставлялось. Хотя потом уже больше внимания уделяли и местным футболистам, понимая, что они останутся здесь навсегда, а приезжие — совсем не обязательно. В общем—то, такой подход был правильнее, он и должен быть. В каждой команде должен быть костяк своих игроков, а приезжие футболисты должны составлять ударное ядро, то есть, как сегодня говорят, быть на голову выше доморощенных.
— Тогда был костяк одесситов в команде…
— Да, и потом тоже был. Всегда наш город славился своими футболистами. Не только в 60—е, но и позже очень много игроков высокого класса подготовили наши детско—юношеские спортивные школы.
— Ваше следующее пришествие в «Черноморец» состоялось через год. Тогда у руля команды был Всеволод Бобров…
— Да, нас тренировал Всеволод Михайлович. У него был своеобразный подход к подготовке команды. В какой—то степени он являлся тренером—демократом и в каких—то моментах был лоялен к тренировочному процессу. Он исходил из принципа, что научить играть в футбол нельзя, футболист сам должен научиться. Естественно, Бобров пригласил с собой игроков и коллег, с которыми он потом работал. Я не чувствовал веру в себя со стороны тренера и пришел к выводу, что доказывать свою профпригодность нет смысла. Поработав с ним, я решил покинуть команду.
— На этот раз вы уехали недалеко — в Николаев.
— Этот период уже как бы был завершением карьеры. Были свои положительные моменты — Николаев совсем рядом. С другой стороны это была команда не того уровня — и в спортивном плане и по части организационных вопросов. Она стояла на ступеньку ниже «Черноморца» и не могла претендовать на что—то серьезное. Приходилось играть и думать о будущем. Сейчас есть контракты, а тогда все было значительно проще. Если обоюдной заинтересованности в продолжении сотрудничества не было, игрок волен был распоряжаться своей судьбой, самостоятельно определяться с будущим. Заявление по собственному желанию и на этом все заканчивалось.
Работа с Зубрицким наложила отпечатлок
— Тренерскую работу начинали там, где доигрывали — в Кривом Роге…
— Да, там я заканчивал играть и в этом городе стал тренером. Там работал Анатолий Зубрицкий, когда я еще играл, а затем он возвращался в Кривой Рог, уже когда я был начальником команды и не без моей помощи. Сотрудничал в «Кривбассе» и с покойным Николаем Федоровичем Фоминых — бывшим председателем федерации футбола Украины. Работа с Анатолием Зубрицким наложила определенный отпечаток, хотя как игрок я с ним, не то что конфликтовал, но у нас расходились взгляды на футбол. Но впечатления о нем остались только хорошие, и когда я перешел на тренерскую работу, он оказал на меня большое влияние.
Что касается других тренеров, с которыми я работал, то нельзя не сказать о Валерии Лобановском. Судьба нас свела на Ближнем Востоке. Там я много почерпнул из его понимания игры и взглядов на нее.
— В «Черноморец» вы вернулись в амплуа начальника команды…
— Это было в 77—м году, но там все было не совсем так. Тогда было регламентировано количество единиц руководящего состава, был начальник команды, главный или старший тренер и еще два тренера, то есть, четыре человека, которые управляли коллективом. Конечно, кроме этого были врачи, массажисты и прочий персонал. В тот период времени я работал с Зубрицким, а затем уехал в Высшую школу тренеров. После ВШТ я поехал в Днепропетровск и в дальнейшем продолжил заниматься тренерской деятельностью.
— А начальник команды был сконцентрирован на организационной работе?
— Да, в тот период на начальника команды ложился достаточно большой объем работы. Тогда идеологическое воспитание стояло даже выше, чем тренировочный процесс, идеология занимала очень важное место в жизни команды. Поэтому приходилось совмещать эту должность с работой над тренировочным процессом.
— Эта идеологическая подготовка благотворно влияла на спортсменов?
— Для того чтобы было понятно, я приведу такой пример. Когда существовала ГДР, которой было необходимо получить признание как государство, они поняли, что можно прийти к этому через спорт. Естественно, они большое внимание уделяли развитию спорта, так как на чемпионатах мира и Олимпиадах, когда они завоевывали медали, всегда поднимался флаг и звучал гимн страны. Это в какой—то мере показывало, что в ГДР спорту уделяется должное внимание и, в свою очередь, заставляло заметить государство. В определенной мере это верно и в отношении СССР, успехи в спорте как бы укрепляли позиции государства на мировой арене.
Стрельба из всех видов оружия
— В 1986 году у вас начался восточный период, как возник такой вариант продолжения карьеры?
— Это случилось, когда я работал в Днепропетровске помощником главного тренера «Днепра» Владимира Александровича Емца. Там я выполнял достаточно значительный пласт тренерской работы, причем, я бы сказал, довольно успешной работы. Тогда команда впервые выиграл чемпионат страны на уровне Союза, обыграв «Спартак» в последней игре, это серьезное достижение.
Что касается моего ближневосточного вояжа, то дело было так. Как—то Вячеславу Ивановичу Колоскову обратился президент сирийской федерации футбола, который в то же время являлся членом судейского комитета ФИФА, генерал Фарук Бузо, и попросил, чтобы в Сирию направили специалиста для работы с национальной и молодежной сборными. Тогда Колосков пригласил меня в Москву для разговора и попросил помощи в этом вопросе. Но возникли определенные проблемы, в том числе, семейного характера, мне не хотелось уезжать и оставлять родных. По прошествии какого—то времени можно было привезти в Сирию родственников, но на начальном этапе мне пришлось примерно год жить без семьи. Тем не менее, я принял это предложение, и началось мое турне по Ближнему Востоку.
Вообще, идея пригласить туда советского специалиста возникла потому, что у Сирии были дружеские отношения с СССР. Союз был заинтересован в этой стране, как в оплоте в этом регионе, буферной зоне между Ираком, Ираном, так что эти дружественные связи были очень важны. Кроме того, Сирия впервые в истории принимала Средиземноморские игры, для чего это государство вело очень серьезную подготовку в разных видах спорта. Всего там было порядка 60 наших специалистов. К спорту, особенно к футболу, там царило особое отношение, я бы сказал даже фанатизм, своего рода культ. Футболистов там превозносят, как идолов, ставят на пьедестал, особенно тех, кто играет в национальной сборной, они были очень популярны. Когда мы выиграли Средиземноморские игры, победив молодежную сборную Франции, а до этого обыграв сборную Италии, я впервые увидел, как эта страна празднует успех, это просто не поддается описанию. Игра закончилась чуть позже 11 вечера, а в полдвенадцатого начался салют по всей стране, стреляли изо всех возможных видов оружия, так как фейерверк не был запланирован. В каждом городе простые люди и военные выходили на улицы и стреляли в небо трассирующими пулями. В какой—то степени это меня даже шокировало, это было невероятное празднование. Потом меня принимал президент страны, Хафез аль—Асад, у меня даже есть фотографии вместе с ним. В Сирии существовал военный режим, даже диктатура, и власть была представлена в основном военными, поэтому гражданскому лицу, да еще и иностранцу, всего лишь тренеру национальной футбольной команды, попасть на прием к президенту являлось большой честью. После того, как все закончилось, нам вручили медали, грамоты, которые мы завоевывали, грамоты от президента и по саквояжу, чтобы мы почувствовали значимость всех достижений.
— Насколько давило такое фанатичное желание добиться результата, работа в такой атмосфере?
— Действительно, было очень тяжело, поэтому Валерий Яремченко, с которым мы начинали работу в Сирии, отказался от ее продолжения и уехал. Перед нами стояла только задача попасть в финальную часть, а не выиграть, поэтому, после этого он счел свою задачу выполненной и уехал. Нам постоянно приходилось проводить встречи с властями, предоставлять отчеты о работе с командой. Помню, в Иордании мы заняли второе место на Кубке арабских стран, в финале проиграли по пенальти Ираку, это тоже был для нас большой успех.
Затем этот этап в моей жизни закончился, хотя я еще успел поработать в Кувейте. Туда набирал команду специалистов Валерий Лобановский, я работал с молодежной сборной, а Веремеев с национальной. С олимпийской командой работал сначала Морозов, а потом Базилевич. То есть, у нас была определенная пирамида, иерархия, это была идея Лобановского, которая, по сути, была очень верна, так как было выбрано одно направление, которому следовали на всех этапах подготовки футболистов, начиная от молодежной и заканчивая национальной сборной.
Лобановский и футбол ХХІ века
— Методика Лобановского не претерпела изменений на Ближнем Востоке, нагрузки, учитывая климат, не были смягчены?
— Идея методики Лобановского как раз заключалась в том, чтобы дозировать те нагрузки, которые развивают определенные качества, на основе которых и строится игра. Можно сказать, что именно там эта методика проходила апробацию, а затем она была усовершенствованна и снова приносила свои плоды. Поэтому мне кажется разговоры о том, что нагрузки были какими—то запредельными, не совсем верны, на тот период это была достаточно передовая по своему уровню методика. Неспроста сейчас в прессе мы часто встречаем высказывания бывшего тренера сборной Италии Марчелло Липпи о том, что он частично использовал идеи и методические начала Лобановского. Возможно, не до конца, а фрагментарно, но он понял, что это тот уровень, который соответствует профессиональным знаниям тренера. Наставник команды должен знать, как организм игрока переносит нагрузки, как на них реагирует, какие последствия, поэтому он должен работать в тесном контакте с врачом, это необходимо для достижения результата.
Что касается Ближнего Востока, то Валерий Васильевич достаточно продуктивно там работал. Это выразилось в том, что на чемпионате азиатских стран его подопечные впервые после продолжительного времени заняли призовое место. До этого сборная Кувейта даже не выходила из группы. Страна эта маленькая, она по населению, как город Одесса, но там есть своя специфика, там есть то, чего нет во многих странах. Я не говорю о вероисповедании, в Кувейте люди в социальном плане живут совсем по—другому, я могу сравнивать со всеми странами, где мне доводилось работать, даже с Саудовской Аравией. Страна в первую очередь заботилась о своем населении, они были социально защищены. Там обеспечивался достаточно высокий образовательный уровень, в школе обучение бесплатное, в большинстве институтов — также бесплатное, кроме того, государство обеспечивало молодых людей довольно высокими стипендиями, примерно полторы тысячи долларов в месяц с тем, чтобы они могли поехать учиться в любой заграничный вуз, какой выберут. Большое внимание уделялось детям, подрастающему поколению. В таких странах, как Бахрейн, Катар, Оман, Арабские Эмираты, Саудовская Аравия в детские спортивные школы всегда приглашались тренеры высокого уровня и обеспечивались высококлассные занятия, более того, семьи детей, которые занимались спортом, стимулировались государством, это и дополнительная заработная плата, и различные льготы. В общем, там есть много таких моментов, которые не мешало бы внедрить и в нашей стране.
— Возвращаясь к Лобановскому, есть мнение, что его методика выжимала все соки из футболистов, которые часто рано заканчивали карьеру?
— Это не совсем правильное понимание этой методики. Хочу обратить внимание на то, что нагрузка дозировалась не просто так — что хочу, то даю, а на основании медицинского заключения, анализа и врачебного контроля, который проводился накануне. После получения нагрузки, в организме остается след, вот его и определял последующий медицинский анализ, он показывал, насколько хорошо организм переносит эти нагрузки. Думаю, что тот же Блохин, который играл у Лобановского, еще мог продолжить свою карьеру игрока на серьезном уровне, но ему не повезло со временем, тогда еще это было малореально, и он, поиграв в Австрии, закончил с футболом. Вот Михайличенко, например, еще поиграл в «Сампдории» и в «Глазго Рейнджерс». Думаю, мнение о том, что эта методика выжимала все соки и не оставляла возможности для спортивной деятельности, ошибочна. Организм начинает стареть после 30 лет, и, если не давать физических нагрузок, этот процесс будет только ускоряться. Нагрузка — это своего рода стресс, который нужно дозировать, это необходимо. Сейчас некоторые элементы методики Лобановского используют практически везде, и в «Черноморце», и в киевском «Динамо», и в сборной, все бывшие ученики Лобановского используют модификации его методики.
В 1988 году сборная Советского Союза обыграла Италию в полуфинале со счетом 2:0, тренер итальянцев Адзельо Вичини зашел в раздевалку с переводчиком и сказал: «Вы играете не в 20—м, а в 21—м веке». Вот лучшая характеристика этой методики.
